Правда и вымыслы о Леониде Быкове

Недавно в своих архивах я нашел статью о Леониде Быкове, которая была напечатана в газете «Московский комсомолец в Украине» больше десяти лет тому назад.

Тогда я работал директором киевской киностудии им. А.П. Довженко и помню, как публикация потрясла всех, кому близко и дорого имя Леонида Федоровича. Потрясла своим безапелляционным тоном и той легкостью, с которой были беспочвенно, но звонко и хлестко оскорблены самые дорогие Быкову люди – жена и дети, ничем не заслужившие такого к себе отношения. Возмущение побудило меня тогда вступиться за честь дорогого мне человека, который сам этого сделать, увы, не мог.

А недавно, под впечатлением той статьи, решился взяться за перо, чтобы рассказать читателям «Правды Украины» о жизни творчестве Леонида Быкова. На страницах газеты уже была моя публикация о замечательном актере и режиссере. В этом же материале поделюсь с читателями своими воспоминаниями о человеческих качествах Леонида Федоровича.

Не хочу набиваться, как это стало модно, в ближайшие друзья Быкова – не мне судить. Мы были знакомы тридцать лет, и первые три из них прожили в одной комнате общежития Харьковского театрального института. Позже много лет работали на одной студии. Мы действительно были добрыми друзьями, всегда относились друг к другу с большим уважением и теплотой. Могу судить об этом хотя бы по тому, что именно мне лежащий с инфарктом Быков доверил доснять и смонтировать свой фильм «Аты-быты, шли солдаты…» в случае, если бы сам уже не смог этого сделать, и именно нам с Миколайчуком адресовал он свое последнее письмо-завещание. Дружба с этим человеком всегда была для меня большой гордостью и тем мерилом, по которому я до сих пор равняюсь подчас в своих поступках.

Все это я рассказываю для того, чтобы дать читателю возможность самому судить, насколько я вправе говорить о том, о чем собираюсь, и насколько знаю то, о чем говорю.

В статье, напечатанной в «Московском комсомольце в Украине», о которой я упоминал выше, было искажено почти все. То, что Госкино не признавало Быкова как актера и режиссера – ложь. Доказательством тому служит звание заслуженного артиста РСФСР (полученное, кстати, задолго до «Стариков»), два ордена – Октябрьской революции и Дружбы народов, Шевченковская премия, которую по личному распоряжению В.В. Щербицкого больному Быкову привезли на дом… Еще до его возвращения в Украину, когда Леня работал в Ленинграде, я лично передал ему просьбу тогдашнего министра культуры Украины Святослава Павловича Иванова приехать работать в Киев. Сам министр его просил! Это ли не признание чиновников? И никогда быковские фильмы не пылились на полках, в том числе и «Зайчик», ставший его вполне успешным режиссерским дебютом. Неправда и то, что актерские работы Леонида Федоровича якобы оплачивались «по самим низким ставкам». Напротив, он тарифицировался по высшей категории, как, например, Михаил Ульянов или Сергей Бондарчук, и получал за съемочный день 56 рублей – деньги по тем временам очень приличные. Причем, это был тот нечастый случай, когда высшую категорию присвоили не за звание или партийный «вес» (Быков, кстати, в партии никогда не состоял), а исключительно за талант и зрительское признание. Конечно, красиво заявить в статье, что человек по бедности десять лет проходил в одной тонкой куртке – получается этакий Диоген, живший в бочке. Но ведь это чушь! Уж кто-кто, а Леня всегда одевался очень аккуратно. На концертах и встречах он выходил на сцену только в костюме и только в лакированных туфлях, считая, что неопрятный вид актера – это неуважение к зрителю. И не ходил он в курточке в тридцатиградусный мороз – у него была прекрасная дубленка. И «Волгу» купил не потому, что был кичливым и мечтал ездить на представительской машине, — просто мог себе это позволить.

Главная же трагедия Быкова состояла в том, что он не всегда мог заниматься тем, чем хотел. Он мечтал, например, снять «Не стреляйте в белых лебедей», но ему отказали – экранизацией занялся «Мосфильм». Каждую кинокартину приходилось пробивать, пропихивать, протаскивать, растрачивая здоровье и нервы. В силу скромного и даже где-то робкого характера ему было трудно прорваться, «достучаться до небес». Но отнюдь не потому, что его не признавали как профессионала – просто так уж было заведено, и с этим сталкивалось абсолютное большинство советских режиссеров. А так как Леня по натуре был романтиком и максималистом, такое ущербное положение ранило его куда сильнее, чем многих других. Впрочем, что бы ни говорили о Быкове, как бы ни пытались его унизить, это вряд ли кому-то удастся. Он не нуждается в оправданиях, ибо все уже доказал своим творчеством и жизнью и теперь выше всяких обсуждений и пересудов. Спросите сейчас, спустя больше трех десятилетий после его гибели, у любого прохожего на улице, знает ли он, кто такой Леонид Быков, и едва ли кто-то замешкается с ответом. Потому что помнят и любят. Даже сейчас, в другой стране, в другом веке…

И все же, видно, кому-то очень хочется замарать его светлое имя. Для этого избирают, как правило, запрещенный прием – как сказали бы в боксе, удар ниже пояса. В самом деле, чтобы обидеть человека, совсем не обязательно оскорблять его самого – будет даже больнее, если облить грязью самых дорогих и близких ему людей: жену, дочь, сына… В той злополучной статье больше всего досталось именно семье Быкова, жене Тамаре и детям. Вот уж на них «друзья Быкова» душу отвели сполна!

«Не так тії злії вороги, як добрії люди…»

Я знаю эту семью с первого дня ее существования, и даже раньше – еще до свадьбы Леня познакомил меня со своей невестой. Не кривя душой, скажу – это были самые светлые и сердечные люди, которых я встречал в жизни, и этим их внутренним светом отсвечивают дети Быковых, Олесь и Марьяна. Эти четверо всегда были одним целым. В семье царило полное взаимопонимание, что, кстати сказать, в наше время встречается все реже. Именно благодаря поддержке близких Леонид Федорович не падал окончательно духом даже в самые сложные для него моменты, — всегда находил дома подпитку душевных и моральных сил. Он не чаял в жене и детях души, и они отвечали ему взаимностью. «Семья, которая вряд ли любила Леню», — говорят в один голос знакомые Быкова», — читаю в статье. Что-то за многие десятки лет я ни от кого ничего подобного не слышал! На самом деле это было совершенное семейство. Быковы, никогда не ввязывались ни в какие скандалы, как не ввязываются и сейчас. Они скромно принимают хвалу и молча, стоически сносят хулу.

После не одного десятка лет знакомства с Быковыми я вдруг с удивлением узнаю из всё той же статьи, что все их семейство, кроме разве что самого Леонида Федоровича, страдает «вялотекущей шизофренией». Никого не смущает, что Олеся, будь он шизофреником, никто бы не взял в армию, тем более в воздушный десант, что ему бы вряд ли выдали водительские права. Подобные обвинения слишком серьезны, чтобы не быть подкрепленными документами, однако ни в «одной из киевских психиатрических клиник», на которую туманно ссылается автор публикации, никогда не ставили диагнозов Тамаре Быковой – в противном случае об этом знали бы на студии: такое «шило» в мешке не утаишь.

Детей Лени я прекрасно знаю с самого их детства. Мы жили на Русановке, и моя дочь училась с ними в одной школе. Это были отличные ребята. Когда они родились, их папа уже был одним из самых популярных в стране актеров. Несмотря на это, они всегда отличались унаследованными от отца и матери скромностью и воспитанностью, и к тому же прекрасно учились. Позже и Марьяна, и Олесь Быковы работали у меня ассистентами в двух трудных картинах – «Овод» и «Братья Карастояновы». Слышал я немало положительных отзывов и от других режиссеров, работавших с ними. Все мы сходимся в их оценке: это на редкость трудолюбивые и дисциплинированные люди и при этом хорошие профессионалы. Марьяна работала со мной и над фильмом «Богдан Хмельницкий» — она редактор картины и была моей «правой рукой». Что же касается Леся, то он ни при каких обстоятельствах не мог взять чужое. А уж то, что он якобы обворовывал иностранцев… Ну, знаете, чтобы такое на человека наклепать, нужно иметь полную уверенность в своей безнаказанности. И за границу Олесь уехал не в поисках легкой жизни, а потому, что у него уже было трое детей и нужно было кормить семью. На ассистентскую зарплату они прожить не могли, а высшего образования и соответственно профессии у него не было – после армии Лесь сразу пошел работать, чтобы дать возможность сестре поступить в институт и закончить его. Эмигрировав и забрав с собой жену и детей, он вовсе не позабыл оставшихся здесь сестру и маму – всячески их поддерживал, и морально, и материально. Сюда приезжала его дочь, была у меня на съемке – прекрасная девушка, вся в отца и дедушку.

Странно было мне узнать и о том, что, дескать, после гибели главы семьи Быковы жили мыслью об «отмщении». Странно, поскольку я доподлинно знаю, что уже через три дня после трагедии Марьяна была у следователя и просила от имени своей семьи, чтобы с того парня-водителя, который был за рулем грузовика, максимально сняли обвинения, даже подала заявление, что претензий у семьи к нему нет. И вряд ли следователь мог об этом запамятовать.

А чего стоит такой пассаж: «Друзья Быкова удивлялись атмосфере, царившей в их доме – старая обшарпанная мебель, на кухне гора немытой посуды, везде грязь, на подоконнике огромный слой пыли…» Хотелось бы мне заглянуть в глаза этим «друзьям»! И в Ленинграде, и в Киеве мне довольно часто доводилось бывать у Лени. Я сам люблю аккуратность и чистоту, у меня на этом «пунктик». Таким же точно был и Леня. Если бы вдруг Марьяна или Тома не вымыли тарелку или не вытерли бы пыль с комода, то он бы сам первый сделал это, поскольку органически не выносил небрежности и беспорядка. Но ему редко приходилось заниматься этим – Тамара была прекрасной хозяйкой. Старые питерские актеры наверняка до сих пор хорошо помнят знаменитые «быковские чаепития» и «блинные вечера». Именно она была вдохновительницей этих необычайно задушевных дружеских встреч, где новые фильмы, сценарии, роли горячо обсуждались за чашкой чая и тарелочкой блинов, которые Тома Быкова лично наготавливала для всего далеко не маленького коллектива ленинградского Театра киноактера. И то, что она на каком-то этапе ушла со сцены и стала домохозяйкой было выбором самого Леонида Федоровича. Можно сказать, что она пожертвовала своей карьерой ради его успехов и воспитания детей.

Я не хочу и не буду дальше ковыряться во всех несуразностях того «правдивого рассказа», — просто противно. Бросив тень на самих близких и дорогих Лениных людей, та статья опорочила добрую память о Быкове, человеке, никак не заслуживающем подобного пренебрежительно-снисходительного отношения. Самому Лене уже все равно – он давно там, где никакие пасквили не имеют ни малейшего значения. Но не все равно нам, людям, знавшим его, работавшим с ним, учившимся у него не только мастерству, но и человечности. Именно поэтому, спустя, столько лет после выхода статьи, мне захотелось вернуться к ней. Ведь в ней оскорблена не только светлая память об этом человеке, но и всенародная любовь к нему. Но та статья, к сожалению, далеко не первая в ряду подобных. Многочисленные псевдодрузья и псевдобиографы, заполнившие своими лживыми свидетельствами газеты, считают семью и друзей Леонида Федоровича, живых свидетелей его жизни, не просто конкурентами, а реальной препоной, мешающей им использовать всенародную любовь к Маэстро в личных целях. Публиковать же газетам такие серьезные обвинения и клеить ярлыки, не проверив ни один из приведенных фактов – это я считаю, совершенно неэтично.

Для нас память о Параджанове, Миколайчуке, Быкове и многих других наших друзьях, Людях с большой буквы, ныне ушедших, — святое.

«Работать в искусстве – значит работать сердцем. Следовательно, и мозоли будут на сердце», — не однажды говорил Леонид Федорович. Это о том, как порой тяжело достается творчество. Это если сбылось. А если говорить о том, что не удалось воплотить, то каждая «неудача» — не поставленный фильм, не сыгранная дорогая роль оставляет на память, еще более болезненные рубцы и на сердце и на душе.

Несыгранное, непрожитое, неотболевшее…

Я как то спросил Леонида Федоровича, что из неосуществленного ему особенно жаль.

«Жаль всего… И независимо от причины, — отвечал Быков. — Например, от роли Деточкина в фильме Э. Рязанова «Берегись автомобиля» я сам отказался после кинопроб. Вместо меня эту роль прекрасно сыграл И. Смоктуновский. Отказался сам, а рубцы на сердце остались, и это уже навсегда».

К слову, на эту роль пробовались великие наши артисты: Юрий Яковлев, Василий Лановой, Михаил Державин, Леонид Куравлев, Олег Ефремов, Юрий Никулин. Сегодня уже мало кто знает, что именно по идее Юрия Никулина, и именно для него был написан сценарий фильма. Но Юрий Владимирович со своим цирком надолго уехал на гастроли в Японию и не смог сниматься.

Хотя роль Деточкина не самая болезненная из неосуществленного Быковым. Готовясь как то к очередной передаче посвященной Леониду Федоровичу, я составил целый список быковских творческих утрат. И первая, невосполнимая ничем утрата подстерегла его еще в 1958 году. Тогда к нему обратился Алексей Баталов с предложением сыграть главную роль в его фильме «Шинель», который он впервые снимал в качестве режиссера. Образ Акакия Акакиевича – великая роль. Она будто была написанная для Лени. Быков летит в Харьковский театр им. Т.Шевченко, в котором работал, с просьбой отпустить его на съемки. Восходящую звезду советского кино быстро поставили на место. Его не отпустили на съемки. То есть с ним случилось так, как с героем «Шинели»: только дали ему шинель, и сразу силой отнимают. Роль Акакия Акакиевича сыграл Ролан Быков. А Леониду Федоровичу еще предстояло не раз и не два и в кино, и в жизни примерять на себя «гоголевскую шинель».

Не сбылось, ему снятся и в картине «Беглец» по повести Николая Дубова, хотя все уже было оговорено. В фильме-шедевре «Пропавшая грамота» Быков должен был тоже сыграть одну из главных ролей. Но упал с коня, сильно поранил ногу и не смог участвовать в ленте, в которой ему предстояло быть партнером своего друга Ивана Миколайчука.

Василий Шукшин написал сценарий по собственной талантливой повести «До третьих петухов» и готов был отдать его Быкову, чтобы тот воплотил его на киноэкране. Но и этот проект не состоялся. А ведь могла получиться одна из вершинных кинокартин в его творчестве.

Я уже упоминал выше о фильме «Не стреляйте в белых лебедей». После триумфа картины «В бой идут одни «старики» у Быкова начались хождения по мукам. Один за другим сценарии, представленные им, решительно отклонялись. Особенно жуткой была история с повестью Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей». С пеной у рта один из руководителей Госкино СССР, кричал Быкову: «Вы никогда не будете снимать этот фильм!». А вскоре куратор Госкино письменно объяснил «причину» такого жестокого безнравственного отказа: «В Быкове нет той обреченности, за которой зритель должен интуитивно чувствовать неминуемую гибель героя в конце фильма». Леонид Федорович всегда воспринимался оптимистом, и это лишило Быкова, может быть лучшего своего фильма и высшей творческой радости.

И еще о быковских потерях. Заявку на съемки картины «Василий Теркин» Леня подал в Госкино сразу после «Стариков». Но и здесь, после разных проволочек руководящих чиновников, она не получила одобрения. А какой мог быть фильм, и какой был бы Теркин в режиссерском и актерском исполнении Быкова можно только догадываться. Но не случилось. Такая же участь постигла и фильм «Хроника пикирующего бомбардировщика».

Не получилось Леониду Федоровичу и сняться в фильме «Они сражались за Родину». На кинопробах этой картины Сергей Федорович Бондарчук познакомил Леню едва ли не со всеми самыми крупными актерами страны. А играть он должен был ординарца Лопахина, которого впоследствии блестяще исполнил Георгий Бурков. Быков уже готовился ехать на съемки к С. Бондарчуку, но именно в это время Госкино разрешило ему снимать фильм «Аты-баты, шли солдаты…». Радостная причина не позволила Леониду Федоровичу поработать с гениальным режиссером, великими артистами, и рубцы «неосуществимости» остались и на сердце, и в душе.

За тридцать лет нашей дружбы, мы только один раз встретились во время съемок, и то совершенно случайно. В 1972 году Быков снимал кинофильм «В бой идут одни «старики», а я картину «Как закалялась сталь», и наши съемочные площадки оказались рядом. Вот тогда единственный раз мы увиделись на съемках и даже немного пообщались в короткий момент передышки. В жизни же встречались намного чаще, и все эти встречи навсегда останутся в моем сердце.