Главы из книги "Будем жить!"
Константин КУДИЕВСКИЙ, писатель
СВЕТЛЫЙ И ДОБРЫЙ ТАЛАНТ

Леонида Быкова киевляне впервые увидели, когда Харьковский академический украинский драматический театр имени Т. Г. Шевченко привез в столицу республики спектакль "Не называя фамилий" по пьесе Василя Минко...
Не по годам отяжелевший ответственный работник после долгих лет отсутствия приехал погостить в родное село. И вот его сын-подросток, ощутив свободу, начинает носиться по дедовскому саду, взбираться на деревья, прыгать с ветки на ветку, душераздирающе выкрикивая при этом. В то время зрителям свежо помнился американский кинобоевик о Тарзане - некоем повзрослевшем Маугли, и молодой артист откровенно пародировал этот образ. Успех оказался полным и неожиданным. Леонид Быков внес в спектакль много свежего, остроумного, своего,
А вскоре Леонид Федорович Быков, актер и кинорежиссер, народный артист УССР, лауреат Государственной премии Украинской ССР имени Т.Г. Шевченко стал известен миллионам кинозрителей не только в нашей стране, но и за рубежом.
Его талант был не броским, внешне малоприметным, порою казался стеснительно-скромным. Но, встречаясь с ним, зритель всегда был искренне убежден, что имеет дело с жизненной Правдой.
Леонид Быков мог быть на экране, в зависимости от роли, собранным или раскованным, однако и в раскованности - ничего лишнего, ничего отвлекающего, тем более - пустого. Каждый жест, каждое движение - - предельно точны, оправданны и естественны. Быть может, потому Леонид Быков умел движением бровей или губ передать состояние героя не менее убедительно, нежели монологом, Он обладал тем игровым умением, которое
было присуще актерам немого кино, и которое затем во многом утрачено с появлением звука. Для Леонида Быкова жест был адекватен слову, а в сочетании они создавали достоверность самой высокой пробы.
Вспомним фильм "Добровольцы". Худенький подросток мечтает о героическом, но больше всего боится медицинской комиссии, ибо та может стать непреодолимой преградой на пути к мечте. Среди друзей он всегда наименее приметный, но так же почему-то всегда наиболее им необходим. Всю жизнь преданно любит женщину, но молчаливо, тайно, потому что эта женщина - жена его друга.
Но в самую тяжкую минуту, когда гибнет подводная лодка, паренек помогает товарищам выйти через торпедные аппараты из затопленного корабля. Кто-то должен быть последним, остаться в отсеке навечно, потому что за последним некому закрыть крышку аппарата. Юноша ни мгновения не колеблется, решив ценою собственной жизни спасти боевых друзей.
Игра Быкова в этом фильме - лаконична, порою кажется даже скупой. Но если вглядеться внимательней, внезапно обнаруживаешь в подобном исполнении роли огромный диапазон исполнительских красок и полутонов. Такое встречается в умной книге, когда в каждой строчке лишь необходимое, только значимое, но за ними - щедрый, почти безграничный мир или образ. Видимо, именно в этом - подлинная зрелость художника.
Путь Быкова к мастерству и к профессии был не прост и не гладок: театральные профессора не сразу разглядели в пареньке из Донбасса, будущего актера. Потерпев неудачу в Киеве, он поехал учиться в Харьков... А перед тем - горячие дискуссии дома: не ищет ли легкой жизни, подаваясь в артисты, изменяя семейному, привычному от дедов-прадедов шахтерскому труду? Не бросит ли это тень на уважаемую всеми шахтерскую династию Быковых?
Леонид Федорович всегда тепло вспоминал родные края, близких, соседей-шахтеров. Конечно же, их опасения, что профессия актера - легкая, может разбаловать, были наивными. Но из своего детства, из среды, в которой родился и вырос, Леонид Быков вынес главное: ко всякому труду, в том числе и в искусстве, относиться по-рабочему свято и по-шахтерски ответственно.
Вспомним, например, предельно точные, продуманные и отобранные выразительные средства в "Максиме Перепелице". Всей своей практикой актер словно бы утверждает, что в жанре комедии строгая изобретательность в поисках и находках еще более необходима и обязательна, нежели в драме.
Леонид Федорович был художником требовательным Ревниво и тщательно знакомился со сценариями, многие отвергал и потому часто находился в досадных и долгих "простоях". Тогда ходил угнетенный, грустный, и трудно было поверить, что этому человеку известны и подвластны "тайны" комедийного мастерства. Можно только догадываться, сколько художнических порывов, необходимых людям, пропало и перегорело в нем из-за чинуш-перестраховщиков от кино или из-за несостоятельности и казенности так называемого тематического планирования.
Помню, как огорчен он был, когда ему отказали снимать полюбившийся сценарий, а поручили это другому режиссеру. Правда, Быков тоже мог бы осуществить желанную постановку, но при обязательном условии, что только на "Мосфильме". Больше всего его обидело, что один из руководителей Госкино Украины посоветовал: "А почему бы вам и не поехать на "Мосфильм" на одну постановку?" "Я хочу снимать хорошие фильмы на своей студии, а не в приймах", - мрачно ответил Леонид Федорович.
На киностудии сняли необычный фильм - поэтический, оригинальный, ни на что прежнее не похожий. Мнения о нем разделились. Но когда массовый зритель не пошел смотреть непривычный фильм, его противники стали на все лады склонять и поругивать авторов. Леонид Федорович как-то обмолвился: "Советское кино может позволить себе роскошь иметь и такой фильм. Иначе - как развивать и обогащать киноязык?"
Говорил он всегда тихо, как-то затаенно, и приходилось все время, даже рядом, прислушиваться к нему. Оживленным и радостным бывал только в работе. Да еще на рыбалке, в особенности в удачные дни, когда клевало, как говорится, и на червяка и на "мастырку". В работе был всегда подвижным, веселым, настойчивым и всегда занятым.
Быков готовился снимать кинокомедию. Показал на экране актерские пробы - озорные, веселые. Комедия обещала быть смешной, динамичной и умной. И вдруг...
В маленьком селе на берегу Киевского моря у Леонида Федоровича имелся рыбачий домик, который он построил со множеством бюрократических приключений,
о чем любил рассказывать, всякий раз по-актерски импровизируя. В ту весну половодье выдалось бурным, и Быков решил съездить, проверить, не затопит ли домик.
День внезапно, как часто бывает в апреле, изменился: не потемнел, а буквально почернел. Ветер гнал густой мокрый снег, в котором дорога просматривалась не далее десяти метров. Машины двигались в этой мгле почти на ощупь, с зажженными фарами.
Быков был сердечником, и погода, должно быть, давила на него. Сельские соседи говорили потом, что он еще в домике почувствовал себя неважно. Его уговаривали переночевать, а возвращаться в город назавтра. Но Леонид Федорович ответил, что в Киеве у него - неотложные дела. И снова повел свою "Волгу" во мглу.
Трудно с точностью восстановить, как все произошло. Возможно, на какое-то мгновение отказало сердце. Но этого мгновения хватило, чтобы случилось непоправимое...
А через несколько дней, когда его хоронили, апрель уже буйствовал по-весеннему солнечно. Остро пахла свежевырытая земля. На деревьях и кустах Байкового кладбища распускалась первая зелень...
В завещании Леонид Быков попросил друзей: когда умрет, пусть хоронят без музыки, а братья-актеры споют любимую им "Смуглянку-молдаванку" - ту самую, что звучала и в фильме "В бой идут одни "старики". Наверное, есть мало людей, которым бы нравилась похоронная музыка. Но я никогда не думал, что много страшней и печальней, когда над гробом поют. Не церковные псалмы, а простую и незамысловатую песенку. Плачут и поют.
Так с апрельским солнцем на лице он и ушел в темноту...
Кто-то не очень мудрый придумал, будто нет незаменимых людей. Каждый человек - неповторим. Особенно, если он - художник. Не только друзья, но и украинское кино вот уже несколько лет ощущают утрату Леонида Быкова. Коллегам, сподвижникам, а главное - миллионам кинозрителей попросту не хватает его оптимистических и гуманных фильмов, его доброго и светлого таланта.

Вернуться к содержанию >>