ДРУГ КОМАНДИРА

Я уже говорил, что фамилия моя Перепелица, имя Максим. Это я тот самый Максим, которого в селе Яблонивка, на Винничине, ветрогоном прозвали и которому до сих пор Маруся Козак на письма не отвечает. Так и считает меня ветрогоном. А разве это справедливо? Ну, были глупости по молодости. От них же и следа не осталось.
Стал я, наконец, исправным солдатом. С хорошей стороны знают меня в полку.
А хочется, чтобы и по-за полком знали.
Иногда размечтаюсь и вижу наш колхозный клуб. Сидят вечером яблонивские девчата у приемника, радио слушают, пересмеиваются. Конечно, среди девчат и Маруся Козак. И вдруг передают из Москвы, что в Н-ском полку имеется знаменитая вторая рота, в которой солдаты один к одному - орлы! И среди них мою фамилию называют.
Жаль, что пока о нашей роте по радио не говорят. Пусть бы в Яблонивке гордились Максимом Перепелицей, Степаном Левадой и другими солдатами, пусть бы земляки наши спокойно занимались своим делом. Но пусть никто не поймет, что Максим Перепелица о своей собственной славе заботится, хотя честно добытой славы нечего стесняться. Ведь слава красна не словами, а делами. Просто хочется, чтобы знали: Максим Перепелица и его товарищи гордятся своим солдатским званием, дорожат солдатской честью. Не зря же в книгах пишут, что доброе имя у солдата - добрая слава у армии, победа у государства. Это старая истина.
Вот и говорю я, что боевые ребята служат в нашей роте. Никто лицом в грязь не ударит. На что я, отстававший раньше по стрелковой подготовке, и то приличный авторитет имею. Знает меня в полку каждый. И не потому только, что в клубе на доске отличников появилась недавно моя фотография. Это само собой. Есть и другие причины. Например, был смотр художественной самодеятельности. Кто отличился? Максим Перепелица! И не каким-нибудь бреньканьем на балалайке или тем, что песню до посинения выводил. Гопаком отличился! Так плясать умеют наверняка только у нас на Винничине: чешут, а ж земля гудит и листья с деревьев сыплются...
Вот и приметный я. Даже больше, чем друг и земляк мой Степан Левада. Но радости от этого мне мало. Кому, думаете, недавно звание младшего сержанта присвоили? Перепелице? Ошибаетесь! Это Степан сержантом стал! И назначили его командиром нашего отделения. Тоже мне, генерала нашли! Заменил Степан нашего сержанта Реброва, который в офицерскую школу уехал. Поздравил я, конечно, друга, а сам думаю: "Да ведь и я вроде отличником стал, и Василий Ежиков на "отличное учится..." Спрашиваю у Левады:
- И почему так получается! Идем с тобой по одной стежке, вроде рядышком, а потом оказывается - ты впереди!
В это время проходил мимо командир взвода лейтенант Фомин. Услышал он мои слова, понял, к чему они, и сказал:
- Левада быстрее вас командирские качества приобрел. Правильный подход у него к людям.
И стал я думать: "Что же это за командирские качества?" Положительные качества у Левады, конечно, есть... Если и завидую ему, так зависть эта хорошая. Разве плохо, что и я мечтаю стать сержантом? И я им все равно стану. Максим Перепелица научился быть хозяином своему слову. А пока надо ждать. Впрочем, жизнь моя солдатская теперь вольготнее потечет. Ведь командиром назначен дружок! Кто чаще Максима Перепелицы сейчас в городской отпуск будет увольняться? Никто. И работой на кухне меньше досаждать станут. Вот, к примеру, завтра моя очередь туда идти. Так не поверю, чтобы Степан меня послал. Он-то знает, что для Максима Перепелицы нет более тяжкой работы, чем на кухне возиться. Значит, могу располагать завтрашним воскресным днем по своему усмотрению. И так от этого весело мне! Да и как не радоваться? Занятия кончились. Отстрелялся я сегодня отлично. На дворе весна...
И вдруг дежурный по роте передает приказание:
- Командирам отделений выделить по одному человеку в распоряжение старшины для уборки территории вокруг казармы.
Чистота, конечно, дело нужное. Но уж очень неохота в субботний или воскресный день брать в руки лопату или метлу. Только подумал об этом, как Левада приказывает мне:
- Рядовой Перепелица, в распоряжение старшины роты. По всем нервам стегануло меня такое приказание. А потом смекнул: да это же Степан повода ищет, чтобы на кухню потом Максима не послать. - Слушаюсь, товарищ младший сержант! - весело ответил я. А когда вышел с лопатой во двор и представился старшине Саблину, он поставил меня во главе команды. И взялись мы за дело. Не только возле казармы убрали, а и весь спортгородок вычистили. Даже посветлело вокруг. Кто-то камушком начал выстукивать на большой квадратной лопате комаринского, кто-то завторил на губе. Я не удержался и дал волю ногам. А они у меня лихие! Тем более, что вскоре баян появился. Словом, любит повеселиться наш брат, особенно перед выходным днем. А на вечерней поверке старшина объявляет мне благодарность. Это за уборку двора. Ответил я, как положено по уставу, а сам думаю: "Молодец, Степа, не забыл старшине напомнить... Этак ротному писарю скоро некуда будет заносить мои благодарности. Хорошо, когда дружок командиром!" Раздумывал я себе, а вечерняя поверка продолжалась. Вдруг, словно босой ногой на ежа наступил, так меня передернуло. Старшина зачитал наряд на кухню, и первым в списке значился рядовой Перепелица. Вздохнул я тяжко и покосился на Степана. А он стоит, вытаращив свои очи, вроде ничего и не случилось.
"Эх, Перепелица, Перепелица, - думаю я себе, - неразумная ты птица. Степан - дружок и земляк твой, может теперь и говорить с тобой иначе не станет, кроме как по стойке "смирно".
Плохо мне, вроде полыни нажевался. Знали бы обо всем этом в Яблонивке, частушки б по селу про Максима распевать стали. Ведь Максим Перепелица, хоть и ветрогоном считался, был лучшим плясуном! А кто раньше него кончал сев? Кто вперед всех с возкой буряка управлялся? Ведь Максим первый парубок на селе. Куда было этому тихоне и молчуну Степану Леваде до Максима! А теперь на тебе: Степан командиром стал, а я - Перепелица - должен ему подчиняться.
...Перед отбоем подходит ко мне Степан, улыбается. И рук по швам не вытягивает. Даже удивительно. Говорит:
- Молодец, Максим, что хорошо потрудился. Солдатам такая работа, какую ты выполнил, не по душе в субботний день. Поэтому нарочно тебя послал. Как друг, не осерчаешь, а товарищи убедились, что у нас дружба не мешает службе. Каждый увидел, что у Левады, когда дело идет о службе, все солдаты равны. Понял, Максимка?
Конечно, понял. Выходит так: раз ты, рядовой Перепелица, друг младшему сержанту Леваде, значит все шишки на тебя... Внеочередная работа подвернулась - иди работай именно ты, а не другой, иначе подумают, что командир, как друга, балует тебя. Хочется в город сходить - сиди в казарме. А пойдешь - что люди могут сказать? Ты же друг командира! Отличился на занятиях вместе с другими - им похвала, а тебе кукиш. Чувствую я, что от такой дружбы взвыть можно. Придется попросить начальство, чтобы в другое отделение перевели. Но тут случай все мои намерения нарушил. Вышло так, что оказался я виноватым перед Левадой. А у меня теперь правило такое: раз виноват - терпи, дал маху - исправляй ошибку.
Объяснял нам Левада устройство нового стрелкового приспособления. Не понял я, для чего там шпилька одна служит. Говорю:
- Степан, повтори, пожалуйста.
Левада прервал урок, посмотрел на меня такими глазами, вроде на некрасивом поймал, и отвечает:
- Товарищ Перепелица, запомните: на службе, на занятиях ни Степанов, ни Максимов не должно быть. Есть младший сержант Левада, есть рядовой Перепелица. Устав почитайте!
Как отрезал. Только и нашел я, что ответить:
- Виноват, товарищ, младший сержант. Обидно, даже в ушах засвистело. На себя, конечно. И дернуло ж меня за язык! Как будто бы я и сам не знал, как положено к командиру обращаться.
Вечером Левада беседу затеял. Знает же Степан, что ошибся я и не повторю больше подобного, а все же забрасывает в мой огород камушки, чтобы другим неповадно было ошибаться. Известно, рад случаю, чтобы солдат поучить. Потом еще такая история приключилась. Иду я в нашу полковую библиотеку книжку обменять и встречаю напротив казармы соседнего батальона Леваду. Обижен я на него. Поворачиваю голову в сторону плаца и вроде не замечаю Степана. И вдруг:
- Товарищ Перепелица, вернитесь и отдайте честь! Ушам своим не верю. Повернулся к Леваде, а он стоит и с таким укором на меня смотрит, что я даже глаза опустил.
- Почему устав нарушаете? - спрашивает Левада. - Степан, имей совесть, - тихо, чтобы не слышали солдаты, которые стояли у казармы и смотрели на нас, говорю я Леваде. - Сто раз же сегодня встречались мы с тобой Левада отвечает так же тихо:
- Это для них неизвестно, - и кивает головой в сторону группы солдат. - Зачем дурной пример показывать?
Что тут поделаешь? Пришлось мне вернуться на несколько шагов назад и по всем правилам строевого устава пройти мимо младшего сержанта Левады. Все навыворот получается. Надеялся: раз Степан командиром стал - Максиму в службе послабление будет. Ведь, нечего греха таить, жизнь солдатская - не фунт изюму. А Левада не то что послабления, отдышаться не дает. Однажды на занятиях в траншею вскочил я неправильно - не по стенкам скользнул, а на дно прыгнул. Сапоги жалко было о стенки тереть, тем более знал я, что в этой траншее ни мин, ни других "сюрпризов" нет. Заметил это Степан и командует:
- Рядовой Перепелица, назад! Повторите прыжок в траншею. В другой раз не понравилось ему, как замаскировался Перепелица. Заставил все заново делать. Зло меня взяло. "Ну, думаю, теперь даже наедине Степана на "вы" буду величать и разговаривать только по стойке "смирно". Никаких других отношений".
Но разве поймешь этого Степана! То ему не угодишь прыжками в траншею, то лучше Перепелицы и солдата в отделении нет Вот хотя бы случай на недавних двусторонних занятиях. Наше отделение атаковало траншею и завязало бои в глубине обороны "противника". Продвигались медленно - оборона была крепкой. А на выходе из лощины совсем дело застопорилось: под фланговый огонь пулемета попали. Стрельба пулемета обозначалась трещоткой.
- Рядовой Перепелица, уничтожить пулемет "противника"! - приказывает мне Левада.
Уничтожить так уничтожить. Быстро отползаю назад, затем пробираюсь вправо. Но пулеметчики "неприятеля" оказались глазастыми. Заметили меня, насторожились. "Этих легко не возьмешь", - думаю. Нырнул в лощину, мигом наломал с кустарника веток, снял шинель и завернул в нее ветки. Затем чучело выдвинул к кусту на выходе из лощины. Пулеметчики засекли куст, за которым лежала моя шинель, и снова заработала их трещотка. Я же тем временем по лощине на четвереньках еще дальше вправо забрался, а затем подполз к пулеметному гнезду почти с тыла. Нагрянул внезапно. Бросил рядом взрывпакет, потом из автомата очередь дал. Словом, случай, каких на каждом занятии много.
И вот этому случаю Левада на разборе внимание уделил. Расхвалил находчивость Перепелицы. Вроде я виноват, что он именно меня, а не другого солдата послал против тех пулеметчиков. Да еще благодарность объявил. Прямо не узнаю Степана.
Потом в караул мы заступили. Левада был разводящим. Снова Перепелица хорош. Понравилось ему, видите ли, как ловко Максим ликвидировал загорание замкнувшихся электрических проводов. Будто другой кто-нибудь иначе поступил бы. На комсомольском собрании я даже рассердился, когда потребовали, чтобы Перепелица поделился опытом несения караульной службы. Какой тут опыт? Действуй, как устав велит!
А вчера утром Степан подходит ко мне и спрашивает:
- Как думаешь выходной проводить? Пойдем в город.
- Пойдем, есть мне о чем поговорить с тобой.
Но разговор, о котором я думал, не получился. О книгах полдня спорили. Степан был под впечатлением хорошего романа "Семья Рубанюк" и все рассуждал о дальнейшей судьбе главного его героя Петра Рубанюка. Я-то книгу эту раньше Левады прочитал. Конечно, интересно мне знать, как дальше устроится жизнь Петра, Оксаны. Но чтобы я сам додумывал, мне и в голову такое не приходило. Лучше уж письмо писателю написать, пусть он расскажет.
Потом Степан вдруг говорит мне:
- Завидую я тебе, Максим.
- Не тому ли, что мне счастье выпадает картошку па кухне чистить? - съязвил я.
Степан вроде и не расслышал моих слов, продолжает:
- Завидую, что о твоих делах все наше село Яблонивка узнает.
- Каких делах? - ужаснулся я.
- Написал командир части письмо председателю нашего колхоза. Завтра огласят его в каждом взводе. Хорошее письмо. Рассказывается там, что ты стал круглым отличником, и бдительно караульную службу несешь, и умеешь за оружием ухаживать. Словом, обо всех делах. И благодарность в том письме старикам твоим - отцу и матери - за хорошего сына. Дух у меня перехватило от этих слов. Не помню, что я молол в ответ Степану. Кажется, доказывал, что никаких "дел" я не сотворил. А у самого сердце от радости из груди рвалось. Вся Яблонивка узнает! Думаю о Яблонивке, а перед глазами Маруся Козак стоит, улыбается. Вот вам и Максим Перепелица, вот вам и ветрогон!
А Степан Левада все же друг настоящий. Понял я: дал бы он мне послабление, не стал бы Максим отличником! Требовал Степан с Перепелицы строго, как и с каждого солдата, вот и толк вышел. Ох, и учиться ж я теперь буду... Еще лучше! Пусть все знают, что Максим Перепелица несет службу на совесть. И быть ему тоже сержантом.
Но это еще не все. Вскоре из Яблонивки пришли на мое имя два письма. Первое - от председателя колхоза. Благодарит он меня за добрую службу, хвалит, что сдержал я свое слово, данное землякам, когда в армию уходил. Второе письмо от Маруси. Коротенькое такое. Однако суть не в этом. Поверила она, что Максим разделался со своим ветрогонством, желает ему новых успехов в службе и спрашивает, можно ли ей писать мне письма... Эх, Марусенька!.. Зачем спрашивать?!